Неточные совпадения
Одни требовали расчета или прибавки, другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина
оказалась негодною по своей тяжести; другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых
в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся
беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
— Да, — проговорил он, ни на кого не глядя, —
беда пожить этак годков пять
в деревне,
в отдалении от великих умов! Как раз дурак дураком станешь. Ты стараешься не забыть того, чему тебя учили, а там — хвать! —
оказывается, что все это вздор, и тебе говорят, что путные люди этакими пустяками больше не занимаются и что ты, мол, отсталый колпак. [Отсталый колпак —
в то время старики носили ночные колпаки.] Что делать! Видно, молодежь, точно, умнее нас.
Голос Иоанна был умерен, но взор его говорил, что он
в сердце своем уже решил участь князя и что
беда ожидает того, чей приговор
окажется мягче его собственного.
Оборванец, видя
беду неминучую, схватил со стола нож, с твердым намерением убить дворника, но был обезоружен, связан и доставлен
в участок, где
оказалось, что он ни постоянного места жительства, ни определенных занятий не имеет.
Друзья крепко спали, когда пришла нежданная
беда. Арефа проснулся первым, хотел крикнуть, но у него во рту
оказался деревянный «кляп», так что он мог только мычать. Гарусов
в темноте с кем-то отчаянно боролся, пока у него кости не захрустели: на нем сидели четверо молодцов. Их накрыл разъезд, состоящий из башкир, киргизов и русских лихих людей. Связанных пленников посадили на кобылу и быстро поволокли куда-то
в сторону от большой дороги. Арефа и Гарусов поняли, что их везут
в «орду».
Мы всегда примечали, что как бы ни старался человек взглянуть
в глаза
беде, как бы ни примирялся он с неизбежностию и непоправимостью положения,
в которое ставила его сила обстоятельств, но такое философское настроение никогда не
оказывается вполне цельным.
Да и, наконец, если обвинение
окажется несправедливым, что за
беда; ей скажут: «Поди, голубушка, домой; видишь, какое счастие, что ты невинна!» А до какой степени все это вместе должно разбить, уничтожить оскорблением нежное существо — этого рассказать не могу; для этого надобно было видеть игру Анеты, видеть, как она, испуганная, трепещущая и оскорбленная, стояла при допросе; ее голос и вид были громкий протест — протест, раздирающий душу, обличающий много нелепого на свете и
в то же время умягченный какой-то теплой, кроткой женственностию, разливающей свой характер нежной грации на все ее движения, на все слова.
Догадываясь также, что Паткулю предстоит
в Гельмете опасность, если победа
окажется за русских и он явится к баронессе вследствие обещания своего, Ильза ощупью хваталась за разные способы помочь этой
беде.
Спустилась ночь. Лошади выбились из сил, и, к довершению
беды, всадники
оказались завязшими
в болоте. Дождь лил как из ведра.
Я говорил, я говорил — все,
оказывается, говорили, и
беда только
в том, что никто не слушал. А говорили все, и все знали, что так будет, все предсказывали… пророки конторские! А кто Царь-Град брал? А кто уже по Берлину гулял и даже галстухи себе выбирал на какой-то Фридрихштрассе? — я ведь помню.